Нынешнуй эпохе в истории российского законотворчества по интеллектуальным правам можно присвоить название «антипиратской». То ли в силу мощнейшего лобби со стороны правообладателей, то ли в связи со вступлением России во Всемирную торговую организацию (ВТО), то ли благодаря пристальному вниманию чиновников высшего эшелона к потенциалу творческой экономики – правовой подход к охране интеллектуальной собственности в нашей стране обещает измениться кардинальным образом.
С 1 августа 2013 г. вступил в силу Федеральный закон-187, который устанавливает обязанности информационных посредников по блокировке нелегального теле- и киноконтента. В ближайшее время на повестке Госдумы окажутся изменения в 4-ую часть Гражданского Кодекса РФ и законопроект от Министерства культуры РФ, предусматривающий досудебное урегулирование споров и расширение перечня охраняемых объектов.
Несмотря применение подобных законов в развитых странах мира, в России далеко не все заинтересованные стороны положительно отнеслись к ужесточению порядка использования интеллектуальной собственности в Интернете. Речь идет не только о владельцах пиратских ресурсов, интернет-компаниях и пользователях Рунета, подписавших петицию Российской общественной инициативы. Мнения независимых экспертов также оказались противоречивыми: многие специалисты в области законотворчества называют действующие меры излишне жесткими, а технологию правоприменения – недоработанной. Авторы же недавно вступивших в силу и готовящихся к рассмотрению норм уверяют: законодательство было разработано не только в соответствии с конституционными правами граждан РФ, но и с учетом интересов всех участников рынка и аналогичного опыта зарубежных стран.
Ниже представлены различные мнения первых лиц индустрии и авторов касательно целесообразности, зрелости и эффективности принятого антипиратского ФЗ-187, а также сопутствующих законопроектов, рассмотрение которых в Госдуме назначено на 2013-2014 годы.
Наталья Ромашова, директор нормативно-правового департамента Министерства культуры РФ
Иван Близнец, ректор Российской академии интеллектуальной собственности
Леонид Агронов, Национальная федерация музыкальной индустрии
Александр Архангельский, писатель, журналист, публицист
Наталья Ромашова,
директор нормативно-правового департамента Министерства культуры РФ
Минкультуры планомерно ведёт работу по защите интересов обладателей авторских и смежных прав. Наиболее значимая последняя инициатива нашего ведомства направлена на введение досудебного порядка прекращения нарушения прав на объекты авторского права в Сети, в отличие от вступившего в силу в августе ФЗ-187, который вводит судебный порядок принятия предварительных обеспечительных мер в отношении кинофильмов. Кроме того, этим законом были внесены поправки в ГК РФ и введена статья 1253.1, которая говорит о том, что информационный посредник, предоставляющий доступ к информации на своём сайте, может быть освобождён от ответственности за нарушение прав интеллектуальной собственности, в случае, если он принял необходимые меры по удалению такого контента по заявлению правообладателя.
Работа над нашим законопроектом ведётся с начала 2013 г., основная его цель – оперативное прекращение нарушения авторских прав на объекты, которые размещаются пользователями без разрешения правообладателя. На практике сами интернет-сервисы зачастую не знают, какой контент размещается у них на площадках. В связи с этим инициатива о прекращении нарушения прав должна исходить от правообладателя, который заинтересован в том, чтобы его права не нарушались, дополнительное участие государственных служб в нашем законопроекте не предусматривается.
Всё будет происходить следующим образом. Правообладатель выявляет нарушение и направляет заявление об этом владельцу ресурса или хостинг-провайдеру – письменно или в форме электронного сообщения. В течение суток хостинг-провайдер уведомляет владельца сайта, и последний также в течение суток должен принять необходимые меры по приостановлению доступа к спорному контенту. Если владелец сайта не принимает таких мер, то хостер сам должен их предпринять в течение 12 часов.
При разработке мы исходили из следующих принципов.
-
Распространение информации посредством сети Интернет должно осуществляться с соблюдением законодательства об интеллектуальной собственности, а именно: размещение, скачивание и другое использование объектов авторского права и смежных прав в Сети возможно только с разрешения правообладателя.
-
Принцип ограниченной ответственности интернет-посредника. Он не должен и не будет нести ответственность ни перед правообладателем за нарушение авторских прав, ни перед пользователем за причинённый ущерб в случае, если он будет выполнять все требования закона.
-
Интернет-посредник не должен проверять, является ли заявитель добросовестным правообладателем. Здесь следует исходить из презумпции авторства: авторство признаётся юридически достоверным, пока не доказано обратное.
- Законопроектом предусмотрен перечень конкретной информации, которую владельцу сайта должен предоставить заявитель – правообладатель. В заявлении должны содержаться сведения, достаточные для идентификации правообладателя, объекта авторского права, адрес страницы сайта или самого сайта в Сети, где размещён контент и контактные данные правообладателя.
Необходимо предусмотреть возможность направить заявителю контруведомление, т.е. пользователь, который правомерно разместил на сайте контент, вправе в течение 10 рабочих дней направить владельцу сайта для передачи заявителю свои возражения, и если в течение 14 дней не поступит обращение в суд в защиту нарушенных прав, владелец интернет-ресурса восстанавливает доступ к контенту.
При подготовке законопроекта учитывался опыт аналогичного законотворчества зарубежных стран, за основу был взят американский закон DMCA, который применяется с 1998 г. Однако в законе есть и российская специфика: более чётко прописана процедура исполнения, указаны сроки, в которые необходимо предпринимать меры по блокировке сомнительного контента. За нарушение требований закона устанавливается административная ответственность.
При разработке законопроекта учитывались мнения всех участников процесса, на последнем заседании была сделана большая уступка – по просьбе интернет-сообщества из текста проекта была изъята норма, согласно которой, если не принимаются достаточные меры владельцем сайта или хостером, закон предусматривал обращение к операторам связи, которые блокировали бы доступа ко всему интернет-ресурсу. Такая блокировка теперь возможна только по решению суда.
Законопроект Минкультуры – абсолютно самостоятельный, он не расширяет 187-ФЗ, а предусматривает ещё одну возможность для правообладателя в досудебном порядке разрешить спорные моменты, прекратить нарушение прав. Таким образом, правообладатель может выбирать, действовать ему в порядке, предусмотренном 187-ФЗ или законом Минкультуры России.
Законопроект находится в открытом доступе на сайте Министерства культуры. В декабре 2013 г. планируется рассмотрение законопроекта на заседании Правительства РФ, после чего текст будет внесён в Государственную Думу РФ.
Владимир Григорьев,
заместитель руководителя
Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
С моей точки зрения, формально Минкультуры право, оно может разрабатывать любой законопроект, но неформально – неправо, потому что для того, чтобы закон был качественным, нужно интегрировать его обсуждение и проработку в более широкие слои участников рынка. Мне представляется, что, поскольку издательское сообщество не участвовало в его разработке, вряд ли он может быть действенным. Следует отметить, что мы вместе с РКС сейчас тоже проводим свои разработки поправок, изменений и дополнений в «антипиратский» закон.
По сути, сейчас Гражданский кодекс выводит все правонарушения в Интернете как уголовно наказуемые, но принятый 187-ФЗ делает определённый прорыв, поскольку раннее система правоприменения была сложной и долгой. В отношении кинематографа закон удалось принять достаточно быстро по причине того, что кино уже было прописано в действующем законодательстве. Что же касается литературы, книжного пиратства, то здесь всё сложнее: нигде не определяется, что такое литературное произведение. Единственное, за что можно «зацепиться» – это ГОСТ, который говорит о том, что такое книга, и что такое брошюра. Можно, конечно, написать, что литературное произведение – это книга. Но тогда «Песнь о Буревестнике», которая состоит всего из трёх страниц – не литературное произведение? «Евгений Онегин» даже в формат книги не попадает.
Пока в большей степени цивилисты склоняются к позиции создания реестра литературных произведений. Однако пока непонятно, каким путём мы пойдём, и какой будет реакция ГД РФ, потому что сейчас все пока оценивают результаты правоприменения 187-ФЗ.
Но следует отметить, что если в России выпускается в год около 100 кинофильмов, а в прокат попадает около 200 вместе с экспортными, то названий книг издаётся около 110–120 тыс. Коммерчески успешных из них – тысячи. Поэтому транслировать правоприменительную практику, которая нарабатывается в кинематографе, на нашу отрасль достаточно сложно. Думаю, к концу сентября мы сможем предъявить общественности наши наработки.
Иван Близнец,
ректор Российской академии интеллектуальной собственности
Ситуация с регулированием авторского права в Интернете непростая, и каждая страна пытается решать её на национальном уровне. Подходы абсолютно разные, при этом американский закон впервые установил ответственность пользователей, во французском законе главное ответственное лицо – это пользователь с возможностью отключения его от сети Интернет через суд. Но практика показывает, что такие нормы не работают, и во Франции уже идёт разговор о том, чтобы отменить эти положения. Российское законодательство и практика изначально ориентировались на то, чтобы на определённом этапе пользователь не нёс ответственность, ответственность должен нести тот, кто размещает незаконный контент в Сети.
Сейчас ведётся немало дискуссий о необходимости принятия специальных антипиратских законов, но я не вижу в этом необходимости. Зачем вообще нужно регулирование литературных произведений в Интернете? Есть Бернская конвенция, которая определяет защиту произведений литературы, науки и искусства. Специальная детализация не нужна, тем более в законе. И Гражданский кодекс, в принципе, сегодня позволяет принимать решения. Другое дело, что нужно внести некие базовые понятия, связанные с Интернетом, и распространить те положения, которые существуют в мире в части регулирования этих вопросов в обычном порядке на Интернет.
В этом плане интересна позиция большинства развивающихся стран, которые категорически против какого-либо регулирования Интернета. Мировое сообщество идёт по другому пути: приняты ряд новых договоров, которые позволяют частично решать эту проблему, в том числе, в части использования аудиовизуальных произведений. В этом году в Марокко принят договор об использовании людьми с ограниченными возможностями произведений литературы, науки и искусства. Другой вид ограничений и исключений вводится для библиотек и архивов. Следующий шаг – использование произведений, связанных с научными, учебными заведениями. Это мировая тенденция.
Сначала нужно создать необходимую базу охраны, а уже потом говорить о защите. Защита и охрана – разные понятия, предполагающие разный порядок регулирования. Когда на основе существующих международных и национальных законодательств будет создана база, с точки зрения правоприменения и практики можно будет решать проблемы защиты. Моя позиция в том, что специально принимать документы, которые направлены на узкое решение вопроса, не нужно. У нас есть нормы ГК, ГПК, АПК. Они на сегодняшний день могут быть эффективно использованы, нужна лишь инициатива самих правообладателей.
Есть решение Правительства РФ о том, чтобы общественность подключилась к созданию единого органа интеллектуальной собственности. Сегодня за сферу интеллектуальной собственности отвечают порядка 6-7 организаций, здесь царит полная неразбериха. Минобрнауки определяет политику, Минэкономразвития занимается нормотворчеством, Министерство юстиции – защитой, но с 1995 г. оно не сделало ни одного движения в пользу защиты интересов правообладателей. На Минкомсвязи возложили функцию, связанную с регулированием Интернета. Плюс ко всему Федеральная служба интеллектуальной собственности, Роспечать, Минкультуры… Если мы хотим в нашей стране достичь, чтобы интеллектуальная собственность заняла достойное место в экономике, мы должны поддержать создание единого органа.
Что касается темы, которая обсуждается не первый год – реестров интеллектуальной собственности – то здесь тоже масса предложений от разных авторов. Но не нужно ничего придумывать. Есть прекрасный опыт США, где в законодательство внесли одну норму: если вы хотите защищать в судебном порядке своё произведение, то зарегистрируйте его в Библиотеке Конгресса. Это государственная политика. Если мы этого не сделаем, грош цена всем нашим реестрам.
Екатерина Чуковская,
замдиректора Института законодательства и сравнительного правоведения
при Правительстве РФ
К сожалению, все инициативы, которые сегодня вносятся, обсуждаются и даже принимаются, носят явно карательный характер. Нужна альтернатива. Я считаю, что интерес государства не только в установлении репрессий. Оно должно быть заинтересовано в поощрении творчества и распространении знаний, и следует не только запрещать, но и разрешать – для каких-то определённых групп людей, социальных институтов – библиотек и архивов – свободное использование результатов интеллектуальной деятельности (РИД) в Интернете. В проекте ГК РФ есть один смелый «шаг назад» – разрешить использование произведения для создания нового произведения.
Несколько слов о том, почему сначала 187-ФЗ были охвачены аудиовизуальные произведения, а потом – все остальные. Во-первых, у кино довольно мощное лобби. Книжная и фонографическая отрасли, к сожалению, не смогли предъявить таких же активных и страстных сторонников этой идеи, хотя, в основном, инициаторами 187-ФЗ были не правообладатели, не пользователи и не авторы, а юристы. Этот закон выгоден, прежде всего, юристам, адвокатам – у них появляется возможность быть каждый день чем-то занятыми, а не искать работу на рынке. Штрафы, запреты – что от этого правообладателю? Штрафы взимаются в бюджет. У нас нет возможности компенсировать убытки правообладателю.
Ещё одна причина: кино мы воспринимаем как профессиональный вид искусства, «сами себе режиссёры» «пасутся» на YouTube, а авторское право охраняет произведения независимо от достоинства, не ставит квалификационные критерии для авторов. А авторами литературных произведений является каждый из нас, который сейчас что-то написал. Это уже литературное произведение, и нет никаких критериев – интересности, полезности, красоты, назначения, объёма и т.д. Немало авторов, которые пишут только за деньги, и выступают за идею охраны произведений в Интернете. Но есть много людей, которые пишут, только чтобы быть услышанными или эпатировать какую-то часть населения, но под авторское право подпадают все эти произведения, и это может оказаться большой проблемой.
По поводу инициатив судебного и досудебного разбирательств. Есть различные исследования о том, что авторское право вступает в противоречие с другими фундаментальными правами. С одной стороны, есть свобода творчества, а с другой – свобода получения информации, доступ к культурным ценностям, право на образование и т.д. Ещё одно право, которое мы попираем, устанавливая определённый приоритет в защите авторского права, это право на справедливое судебное разбирательство. Это тоже фундаментальное право во Всеобщей декларации прав человека и гражданина. Когда государство поощряет, что мой источник информации может быть перекрыт, то никто не застрахован от злоупотреблений, никто не возместит мне тех потерь, если в итоге выяснится, что источник невиновен.
Что касается реестра, то в своё время велась серьёзная работа тремя министерствами. Минкультуры занималось правовыми вопросами, Минэкономразвития – вопросами возможной монетизации контента, а Минкомсвязи – технической стороной вопроса. Технологически это продвинулось наилучшим образом, уже есть работоспособные модели, но, к сожалению, нет единого подхода: у РКС есть свои предложения, у киносообщества – свои и т.д. Хорошо бы, чтобы они были скоординированы, потому что можно в реестре увидеть только базу данных, можно – инструмент заключения договоров. Ради этого можно было бы добиться изменений в ГК РФ, которые позволяли бы это в упрощённой форме. Но здесь должна быть политическая воля.
Наталья Ромашова
Сейчас вопросом создания реестра во всех отношениях занимается Минкомсвязи России, Минкультуры со своей стороны поддерживает идею создания реестра, но мы считаем, что это должно быть дополнительной мерой по защите авторских и смежных прав, а основной целью данного реестра может быть только упрощение механизма идентификации правообладателя. Мы категорически против того, чтобы реестр стал торговой площадкой прав.
Леонид Агронов, Национальная федерация музыкальной индустрии
Мы с самого начала обсуждения «антипиратского» закона работаем с РКС над предложениями и поправками. У книг и музыки одинаковые проблемы: у нас воруют очень много и очень нагло, сваливая вину на пользователей, открытость информации и т.п. И тут появляется закон, который многие сразу же стали критиковать: плохой, непродуманный, неэффективный, некачественный. Может быть. Но он работает. «ВКонтакте» снимает репертуар производителя «Амедиа» и оставляет там ссылку на легальный портал. Крупнейший пират России начал задумываться о том, как соблюдать права кинопроизводителей. Онлайн-кинотеатры начинают предпринимать попытки легализации. Они хотят продолжать использовать контент, это приносит им огромные деньги. Но именно закон поставил их в такие условия, когда они вынуждены задуматься о легализации для продолжения бизнеса. Это то, чего добивались все, но получила только киноиндустрия.
Сегодня единственная возможность для того, чтобы развивать эту ситуацию дальше, это включить в 187-ФЗ и литературу, и музыку, и софт. Возможно, он несколько поменяется, но главной цели он уже достиг. Дайте нам такой же инструмент, как и кино, и мы сами справимся с пиратами, сами сделаем так, что идеологические пираты уйдут с рынка, а неидеологические легализуются и получат лицензии правообладателей. Перспективы достаточно хорошие, нужно только проявлять активность как с точки зрения представителей индустрии, так и с точки зрения самих авторов. Авторы практически не говорят о том, что воруют, издательства почему-то молчат. Это относится не только к книжной отрасли, этим страдают и музыканты, а появляющиеся голоса тонут в криках и освистании. Государство нейтрально, оно предлагает как-то разрешить этот конфликт, и если слышно только интернет-индустрию, то очевидно он будет разрешаться только в её пользу.
Анна Берсенева, писатель
Я хотела бы получать за свои книги столько, сколько могут заплатить все те, кто её реально прочитал. Если читатель хочет прочитать её бесплатно, пусть он сходит в библиотеку.
Корень проблемы в нашей стране находится совсем не в том, что ещё не все книги оцифрованы, а если бы были оцифрованы все, пиратства бы не было. Безусловно, нужно читателю предоставить возможность читать всё, что он хочет, по одному клику, моментально за это заплатить. Это вопрос времени, надеюсь, недолгого.
Пираты – не шпана из подворотни. Это вполне респектабельные люди левых взглядов. Ни один западный университетский профессор не скажет, что он не будет платить за книги. На Западе понятие собственности священно. Интеллектуальная собственность в Интернете имеет ряд особенностей её использования, но фундаментально отношение именно такое.
Я думаю, что для того, чтобы нам не прийти к ситуации, когда литература будет существовать на сайте Проза.ру и книжного рынка вообще не будет, должен быть очень внятный закон, связанный с пиратством. Я не понимаю, почему мои книги распространяются бесплатно на «Либрусеке», в то время как они уже представлены на «ЛитРес». Я понимаю, почему были собраны подписи против «антипиратского» закона: с его помощью можно бороться с инакомыслием. Что мешает закрыть пиратский сайт, который в поиске появляется даже не вторым, а первым, по действующему законодательству? Почему для этого нужно принимать какой-то антинародный закон?
Я не считаю, что нужно изобретать велосипед: на Западе всё работает прекрасно. Сделайте точно так же, пригласите специалистов, которые объяснят, как это всё будет реально работать. Проблема в том, что всё идёт с самого верха: если можно красть везде, почему нельзя красть в Интернете?
Александр Архангельский, писатель, журналист, публицист
Моя позиция заключается в том, что я за соблюдение авторских прав. Но дальше начинается длинное многоступенчатое рассуждение. Вот моя книга, возьмите её. Она у меня осталась? Нет. Возьмите фотоаппарат, сфотографируйте страницу. Эта книга у меня осталась? Да. А у вас появилась?
В этом – принципиальное отличие той эпохи, в которой мы выросли, от той, в которой мы живём сейчас. Кража всегда заключалась в том, что вы брали то, что вам не принадлежит, и лишали этой вещи того, кому она принадлежит. Сегодня, в цифровую эпоху, «кража» оставляет объект у собственника. Из этого не следует, что нужно отменить понятие кражи. Из этого следует, что нужно принципиально иначе осмыслить проблему. Это один из ответов на вопрос, почему во всём мире провалилась борьба с цифровыми кражами, пока не дошли до конечного потребителя.
Наш закон жёсткий во всех отношениях, кроме одного: у нас отвечает не конечный потребитель, а человек или структура, разместившие чужой контент в Интернете. Это означает, что никто из читателей, копирующих друг у друга книгу, отвечать за это не будет. В Европе отвечает конечный потребитель, гражданин. Сначала к нему придёт полиция – просто поговорить, потом оштрафуют, но отвечать будет тот, кто пользовался.
Наш закон ответственной объявляет промежуточную инстанцию, которую становится легко закрыть, кстати, очень легко закрыть «Википедию», поскольку она содержит гиперссылки на неустановленные авторские права. Но передачу цифровой копии остановить невозможно. Поэтому этот закон удобен только очень крупным корпорациям. Государство предоставило этот закон, получив поддержку корпораций окончательного уничтожения свободы в интернет-пространстве. Сделка понятна. Государство будет защищать интересы крупных кинопроизводителей, а те согласились, что закон будет устроен таким образом, что он будет уничтожать всё поле свободы.
Инструментально можно эффективно пользоваться действующим законодательством и временно блокировать доступ к некоторым ресурсам, либо разрушая их, либо предлагая выйти в легальное пространство. Можно действовать по старинке, но при этом понимать, что это ничего в отдалённой перспективе не даст. На первых шагах мы можем расшатать ситуацию с помощью законов преследования, т.е. подвести тот же «Либрусек» к вопросу, выгодно ли ему действовать в «серой» зоне или, накопив ресурс в 400 тыс. копий, начать диалог с государством, бизнесом, потребителями о выходе в зону сетевой библиотеки. При этом, конечно, придётся делать какие-то отчисления правообладателям.
Вместе с этим нужно понимать, что до конца пиратство уничтожить нельзя. Соответственно, меняется философия зарабатывания денег. Я как автор должен начать с себя, потому что я хочу две взаимоисключающие вещи: во-первых, чтобы меня читали как можно больше, а во-вторых, получать от этого как можно больше денег. Эти две задачи трудно совмещаются в сегодняшнем мире. Поэтому я должен позаботиться о нескольких вещах: чтобы мои книги было легко скачать в легальном доступе, чтобы люди об этом знали, а тем, кто не может купить, я должен предоставить возможность взять книгу бесплатно.
Апелляция к совести, морали, действует подчас сильнее, чем к силе. Я понимаю, что где-то живёт человек – безработный, пенсионер, инвалид, который не может купить мою книгу. Я должен увести его от пиратского ресурса туда, где он возьмёт легально и бесплатно. Вам как автору совершенно безразлично, где вашу книгу читают: в сетевой библиотеке или на «Либрусеке», денег вы не получите ни там, ни там.
Мы сами должны позаботиться и о том, чтобы выстроить другую схему заработка. Когда мы жили в мире объектов, схема производства и заработков была очень простой: я произвёл объект, продал и ушёл. В эпоху цифровых копий это не работает, прямого зарабатывания на производстве объектов больше не будет. Мы должны научиться зарабатывать косвенно. Условно говоря, те публичные лекции, которые я читаю за деньги, связаны с тем, что я есть как автор. Если бы я не был автором, я бы этих денег не получил.
Переговоры нужно вести всегда и со всеми: с государством, с бизнесом, с гражданским обществом, с пиратами. У меня был положительный опыт, когда книга «Музей революции» в течение четырёх месяцев не висела ни на одном пиратском ресурсе.
При этом одна схема на всех больше работать не будет. Кинопроизводители должны выработать свою схему, мы – свою. Кинопроизводителям, например, можно было бы договориться с интернет-сообществом о том, что даётся два срока: допустим, год для блокбастеров и три год для авторского кино, в течение которых за незаконное использование отвечали бы конечные пользователи, но после этого – общественное достояние и схема благодарности.
Владимир Сотников, писатель
Мы всегда говорим об опасности пиратства для издателей, читателей. Я же чувствую, что есть громадная опасность для творчества. Одно дело писать для себя – другое – писать за гонорары, и когда ты понимаешь, что эти гонорары крадут, это оказывает огромное влияние на творчество. Нам скоро нечего будет читать, не будет хорошей литературы, если мы поддадимся пиратам.
Тема антипиратских инициатив была поднята и на дискуссионной площадке «Авторы против пиратства!» в рамках проекта «Читай легально».
«Побороть пиратство вполне возможно в рамках существующих законов. Но пока считается, что Интернет и сетевая индустрия не регулируются этими законами. По тому негодованию, которое мы сейчас наблюдаем в связи с принятием антипиратского закона, мы понимаем, что закон правильный, наступает на пятки всем тем, кто пользуется чужой интеллектуальной собственностью», - считает Вадим Панов.
Писатель Василий Головачёв высказал мнение, которое поддерживают большинство писателей: «Всё, что делают пираты, это чистейшей воды бандитизм и воровство, как бы вы ни объясняли их действия благими намерениями. Казалось бы, пиратство даёт возможность всем читать книги, но почему читатели не понимают, что это тоже работа? Джек Лондон, братья Стругацкие получали за своё творчество гонорар, это позволяло им чувствовать себя защищёнными. Любая работа должна быть оплачена. Вы ходите на работу, тратите свои силы и получаете за это зарплату, почему вы мне отказываете в этом? Я тоже работаю и должен содержать себя, свою семью. Если вы не дадите мне, и не только мне, но и тысячам писателей работать, литература исчезнет».
Ник Перумов продолжил эту тему: «Получается так, что писатель должен исключить всех посредников, сам распространять свои книги и надеяться, что читатели, быть может, отблагодарят его за труд. И читатели пишут: «А чего ты? Найди себе нормальную работу, таскай мешки, разгружай вагоны, а по ночам, когда найдёт вдохновение, пиши книги». Вы хотите читать такие книги?».
«Априори человеческая природа такова, что она не может отказаться от халявы. Электронная книга стоит копейки, бумажная - меньше чашки кофе. Почему читатели вокруг этого возводят такие сложности? Это скорее неуважение к писателю, книги которого они читают и, наверное, захотят прочитать и новые» - завершила разговор Татьяна Соломатина.
АВТОРСКОЕ ПРАВО – весьма противоречивая категория, которая всегда находилась на грани необходимой защиты интеллектуального труда и ограничения фундаментальных свобод, закрепленных в международных договорах и конвенциях. Однако многословные попытки опротестовать антипиратское законодательство перечеркивает очень емкая и правильная фраза, сказанная недавно Президентом России В.В. Путиным во время обсуждения пиратства в Интернете: «воровать – грех»!
Опубликовано полностью в журнале "Университетская книга" октябрь, 2013 www.unkniga.ru
